Или Критика критики. Во избежание ритмической мешанины лучше читать закавыченность и человековые слова по отдельности, но не отделять одно от другого.

"Человек" - Голос воздух рассек, словно плеть.
"Как ты слаб" - Сотни льдинок мне в душу впились.
"Без меня" - Я способен теперь полюбить даже смерть,
Так за что ты меня обрекаешь на жизнь?

"Утверждаешь" - Мне слова твои шепчет прибой.
"Что мир" - С каждым днем признавать все больней.
"Мой жесток" - Как любой из миров, сотворенных тобой.
Неужели ты так ненавидишь людей?

"Но тебе" - Снова ты настигаешь меня.
"Никогда" - Разрезая вселенскую тишь.
"Не понять" - Я отдам полдуши за возможность понять,
За какие грехи ты со мной говоришь.

"Совершенно" - И пусть фраза подходит к концу.
"Любое" - Пусть прервется безумия нить.
"Ничто" - То, что было когда-то угодно Творцу,
Мне уже ни за что не удастся забыть.

Аста совсем не маньяк, чтобы вот так заставлять человеков слушать себя. Просто этому индивиду неожиданно "повезло", и он стал чем-то вроде антенны для разговорчивого Йавиира. Поврага, представь себе: он выслушал всю ту ахинею про цукаты, мое кресло и Совет (!) и не впал в коматозное состояние. Памятник ему за это ставить надо.