Я стираю границы снов,
Запираю дверь на засов
И играю с собой в слова
По десятому разу.

Мне придется принять вдруг
Мутность ночи и лед рук,
И все то, что я поняла
Как ошибочность фразы.

Мягко стелешь, да жестко спать -
Гордость мне, как родная мать,
Но не стать бы мне сиротой
Навсегда и отныне.

Это только исход дня -
За безвольность себя кляня,
Я забуду, что козырь мой
Обернется гордыней.

Я всегда ценила честь превыше всего. Не то, чтобы меня воспитывали по кодексам и уставам, с младых ногтей прививая идеалы рыцарства, нет. Просто я, видимо, чувствуя, что в мире чего-то не хватает, пытаюсь заполнить эту непреходящую пустоту хотя бы в себе. И мне даже удается сие действо. Но с другой стороны это навевает тревожные мысли: не доведет ли мое гипертрофированное чувство прекрасного до катастрофы, и не совсем ли скоро гордость моя ненаглядная действительно станет одним из смертных грехов? Честно говоря, я не против второго варианта, ибо, кажется мне, так и происходит. Но первое...немного напоминает мне случай с парашютистом.
Одному профессионалу, совершившему в своей жизни чуть ли не рекордное число прыжков, задали вопрос, почему он теперь даже близко не приближается к тренировочным площадкам, вертолетам и другому, что необходимо для этого вида спорта. И он ответил необыкновенно точную вещь: "С каждым прыжком я дергал кольцо все с большей задержкой, как можно отдаляя время прекращения падения. И однажды я понял, что в один прекрасный день просто вообще не дерну за это кольцо до встречи с землей."
Я это выразила своими словами, но общий смысл, я думаю, понятен. Так же, я чувствую, и со мной. Во мне практически нет альтруизма, но отдать жизнь за человека я не считаю невозможным. Другое дело, за какого человека, а я способна на самопожертвование далеко не ради каждого, по крайней мере, на сегодняшний день. Но все меняется, и не приведи Азура мне влюбиться и, о кошмар, полюбить. Тогда на голову несчастному избранничку свалится потенциальная самоубийца, готовая ценой собственной шкуры защищать его от клинка, пуль, налоговой инспекции и потенциальной тещи (то есть, моей мамы).
Великолепная перспектива, учитывая то, что я, как ни прискорбно это для моих родственников, отчаянно ратующих за мою личную жизнь, пока никого реально-человекообразного не любила. Героя книги - да легко, метафизический образ - пожалуйста, за милую душу. Хотя мне и кажется, что на этом моя любовь неземная и ограничится, как ограничено и сознание. Не мне с моим инфантилизмом любить живого человека. Он может пить, курить, ругаться матом, плохо пахнуть, а для меня это смерти подобно.
Так что, господа, я вас, конечно, замучила, но все-таки, подведу итог сегодняшнего неимоверного душеизлияния. Если вы прочитаете в газетах про то, что некая взбалмошная старая, поверьте, очень старая дева удавилась из-за любови своей к чему неведомо, знайте, что это про меня. Заодно познакомимся.